«Фигаро»: Какие задачи стоят перед встречей Эммануэля Макрона и Владимира Путина?

Тьерри де Монбриаль (Thierry de Montbrial): Россия сдержанно отреагировала на выход США из соглашения по иранской ядерной программе, а также на убийства в Газе. Она внимательно следит за тем, как далеко зайдут трансатлантические противоречия, чтобы воспользоваться ими. Она стремится представить себя рациональной державой в отличие от тех же США. Она проявляет умеренность с Израилем. Добавлю также, что неопределенность на Ближнем Востоке способствует росту цен на нефть, который также играет ей на руку. Нет гарантий, что Париж и Москва смогут выработать общую позицию по иранскому вопросу, а также существенно продвинуться по Украине и Сирии. Как бы то ни было, обе стороны скорее всего отметят положительные результаты по итогам этого визита. Франция и Россия нуждаются друг в друге.

— Верно ли поступил Трамп, поставив под сомнение подписанное в 2015 году соглашение по ядерной программе?

— Трамп считает, что Иран будет вынужден прогнуться перед его стремлением принять новое соглашение, которое предусматривает в том числе окончательный отказ от ядерного оружия. Он также надеется, что страдающее от постоянного ухудшения экономической ситуации население Ирана поднимет восстание и свергнет режим. Белый дом, вероятно, допускает огромную ошибку. В настоящий момент не существует никакой альтернативы действующему режиму, а недавний опыт смены власти на Ближнем Востоке повлек за собой катастрофические последствия.

Кроме того, благодаря поддержке аятоллы Хаменеи консерваторы могут оттеснить от власти умеренных, лидером которых является президент Роухани. Стражи революции могут воспользоваться националистическим порывом гордого народа, который никогда не принимал указаний из-за границы. Даже ослабленный в экономическом плане Иран может создать серьезные проблемы на Ближнем Востоке. Это может означать риск открытой войны с Израилем или Саудовской Аравией, что будет автоматически означать вовлечение внешних великих держав. В такой перспективе есть ли у Ирана политические возможности, чтобы попытаться изменить расклад и принять расширение договора, как это предлагает Франция? Президент Роухани и министр Зариф стараются выиграть время, как, впрочем, и все государства, которые не хотят слишком бурно реагировать на выходки Трампа.

— Есть ли у Европы средства, чтобы ответить на угрозы США в отношении европейских предприятий, которые ведут торговлю с Ираном? Может ли Макрон стать лидером давшей трещину Европы?

— Речь идет об основополагающем аспекте кризиса, начало которому положило решение Трампа. Европейцы с опозданием осознают, насколько функционирование мировой банковской системы подчинено воле США, поскольку сейчас Америка с ее как никогда выраженным интровертным настроем (он вовсе не ограничивается Трампом) цинично заявляет о своих притязаниях на силу. Единственная военная сверхдержава мира теперь использует экономическое оружие даже против собственных союзников. Китайцев это тоже касается, однако у них куда больше возможностей для принятия ответных мер. Что бы ни произошло в ближайшие недели, у решения США будут глубокие и длительные последствия. Североатлантический альянс не станет прежним. Германия сейчас открыто поднимает вопрос о будущем трансатлантических отношений. Достаточно ли у Франции политического влияния для формирования единого и внушающего уважение европейского ответа на американский шантаж? В любом случае, Макрон сейчас — единственный, кто может попытаться этого добиться.

— Угроза для соглашения по иранской ядерной программе приведет к переустройству Ближнего Востока или же усилит процесс его развала?

— С чем связано относительное молчание Саудовской Аравии на перевод американского посольства в Иерусалим и убийства в Газе?

— Парадоксальный альянс Саудовской Аравии, ОАЭ и Израиля опирается на общее стремление бороться с влиянием «Братьев-мусульман» (террористическая организация запрещена в РФ — прим.ред.) и терроризмом в целом. Кроме того, он мотивирован страхами насчет Ирана и создания им ядерного оружия. В такой обстановке не удивительно, что за исключением Турции мы не услышали громких протестов по поводу переноса американского посольства в Иерусалим и кровопролития в Газе. Обстоятельства складываются против палестинцев.

— Вы считаете, что Китай может извлечь выгоду из замешательства и смуты на Ближнем Востоке…

— Я действительно думаю, что это возможно, причем, как в ближайшем будущем, так и в более отдаленной перспективе. Политическая стратегия китайцев устремлена в будущее, а их политическая система обеспечивает преемственность. Они неторопливо манипулируют противниками и ставят их в проигрышное положение без их ведома. Сейчас Китай — единственная в мире страна, у которой есть «всеобъемлющая стратегия».

— Дональд Трамп недавно отменил саммит с КНДР. Это решение не стало неожиданным?

— Трамп верит в себя и грубую силу. У него есть видение, но он не стратег. Он хитер и убежден в своей способности обвести вокруг пальца как противников, так и друзей. Его не мучают угрызения совести. Но мне кажется, что Ким Чен Ын хитрее, чем он. Северокорейский диктатор добился поставленной на цели, то есть с минимумом усилий утвердил статус КНДР как почти что ядерной державы. Как Трамп мог поверить в то, что он согласится на одностороннее разоружение? Конечная цель Кима — добиться экономического развития страны при сохранении его режима. Рано или поздно, он также сможет поднять вопрос доверия к стране, которая не выполняет подписанные ей соглашения. Кроме того, Ким Чен Ын и Си Цзиньпин (у них сложились непростые отношения) работали вместе с Южной Кореей для нейтрализации угроз Вашингтона. Трамп в конечном итоге осознал свой просчет. Но неожиданности явно еще не окончены. В любом случае, мирный процесс будет долгим, и решить все с помощью «твитов» не выйдет.